Прокурор Боков — «марионетка» Президента Путина
December 24, 2012
Представитель матери Магнитского заявил в суде по делу Дмитрия Кратова, что судебное разбирательство — это политически управляемый процесс, организованный для сокрытия расправы над Магнитским за обнаруженные им систематические многомиллиардные хищения из казны чиновниками.
Адвокат Николай Горохов, представляющий интересы матери Магнитского, подчеркнул, что после заявления Президента Путина о том, что якобы Магнитский “умер не от пытки,” и о том, что “его никто не пытал”, и что он “умер от сердечного приступа”, становится понятным смысл более раннего сообщения свидетеля о “заказном” характере и предрешенности исхода дела.
“Из показаний свиделеля [Григорьевой] стало известно, что ход судебного разбирательства контролируется неизвестными лицами, которые в отличие от участников процесса были хорошо осведомлены о вызываемых в суд свидетелях,… благодаря чему их поведение в суде корректировалось в нужном этим лицам направлении,” – сказал представитель матери Магнитского.
Адвокат Николай Горохов указал, что заведение уголовного дела только в отношении медицинского персонала “Бутырки” спустя 20 месяцев после гибели Магнитского с самого начала “исключило возможность получения объективной оценки преступления в отношении Магнитского и наказания всех лиц, причастных к его убийству”.
Представитель потерпевшей Натальи Магнитской указал на препятствование в установлении истины, что выразилось в отказах суда установить и допросить очевидцев последних часов жизни Магнитского, о снятии вопросов свидетелям, которые могли бы затронуть интересы лиц, причастных, по мнению потерпевшей стороны, к преступлению против Магнитского, непринятии мер к обеспечению явки в суд свидетелей, подлежащих обязательному вызову, а также необоснованных отказах в ходатайствах потерпевшей об истребовании и исследовании доказательств о фактических обстоятельствах истязаний и гибели Магнитского и причастных к этому должностных лицах.
Суд отказался допросить сотрудников МВД, по чьим рапортам Магнитский был арестован и содержался под стражей, эксперта, проводившую вскрытие тела Магнитского в нарушение установленных стандартов, следователей, ответственных за сокрытие видеозаписей из «Матросской тишины», где погиб Магнитский, сотрудников прокуратуры и ФСИН, отказывавших в жалобах Магнитского на нарушения его прав, руководящих сотрудников «Бутырки», ответственых за условия содержания Магнитского. Из всех многочисленных очевидцев либо соучастников преступления против Магнитского в «Матросской тишине» была допрошена лишь врач Гаус, при этом суд отказался дать оценку выявленной фальсификации подписанного ею документа и назначать соответствующую экспертизу. Суд отказался установить пофамильный список медицинского персонала «Бутырки» в период содержания там Магнитского и допросить всех лиц из этого списка, и не опросил даже известных лиц, в том числе фельдшера Приданову, осматривавшую Магнитского согласно документам за три дня до смерти. Суд отказал в допросе свидетеля Подолина, который сообщил в письменных объяснениях о сокрытии следствием его показаний об осведомленности Кратова и иных должностных лиц «Бутырки» о жалобах Магнитского, передававшихся Магнитским лично Кратову в его присутствии.
Суд отказал в проведении независимой медицинской экспертизы органов Магнитского и отказался устанавливать группу крови исследованных органов. Суд также отказал в их осмотре, в связи с чем потерпевшая сторона заявила о возможности подмены внутренних органов, на основании которых проводились официальные медицинские экспертизы, сделавшие выводы о наличии у него заболеваний диабета и гепатита, которыми он в действительности никогда не страдал.
Суд отказал в осмотре места происшествия, в проведении следственного эксперимента, и проведении почерковедческих и криминалистических экспертиз медицинских документов.
Адвокат Николай Горохов подчеркнул, что имеющиеся доказательства судом исследованы не были, а ходатайства потерпевшей об истребовании новых доказательств суд отклонил.
Говоря о роли Дмитрия Кратова, представитель потерпевшей подчеркнул, что он совершал действия, направленные на сокрытие собственной роли в истязаниях Магнитского, своей осведомленности о нарушениях прав Магнитского, а также роли и осведомленности иных руководящих должностных лиц
«Кратов лично подписал 7 октября и 11 ноября 2009 года – т.е. за месяц и за пять дней до гибели Магнитского — справки в ответ на обращения адвокатов Магнитского о неоказании ему медицинской помощи, поэтому утверждения о том, что таких жалоб не было, либо они прошли мимо него, являются откровенной и заведомой ложью», — сказал представитель Hermitage Capital.
«Озвученной в суде позицией прокурора Бокова с просьбой об оправдательном приговоре единственному обвиняемому в смерти Магнитскому свидетельствуют об агонии власти, что лишний раз подтверждает, что закон Магнитского был своевременным и направленным не против России и большинства ее граждан, а против небольшой кучки властной клептократии, которая ежеминутно попирает права своих граждан, обворовывает их и беззастенчиво оправдывает свои действия, прикрываясь личиной отстаивания якобы интересов россиян», — сказал представитель Hermitage Capital.
Дмитрий Кратов – бывший заместитель начальника «Бутырки» — остается единственным чиновником, привлеченным к ответственности по уголовному делу о смерти юриста фонда Hermitage Сергея Магнитского. Именно в «Бутырке» в течение почти четырех месяцев Сергей Магнитский содержался в нечеловеческих условиях, в наихудших камерах, без доступа к горячей и питьевой воде, именно там его переводили по ночам, лишая сна, и несмотря на многочисленные обращения и жалобы самого Магнитского, его матери, адвокатов и коллег, отказывали в проведении предписанного ему обследования и лечения панкреатита. Дмитрий Кратов вместе с начальником «Бутырки» Дмитрием Комновым подписывал справки, из которых следовало, что Магнитский «по медицинским показаниям» может содержаться под стражей, несмотря на диагноз панкреатита в стадии обострения, что было использовано для отказа в его жалобах и продления срока его заключения.
Comments
Got something to say?